Аркадий Руманов – забытое имя?

19 октября 1960 г. Русский Париж прощался с Аркадием Вениаминовичем Румановым. «Ушел еще один из прежних крупных журналистов глубокой мысли, всей душой отдававшийся своему любимому ремеслу», – сообщала эмигрантская пресса и тут же задавалась риторическим вопросом: «Кто из дореволюционных читателей русской печати не знал имени А.Руманова?»[i].

Современники называли его одним «из самых блистательных людей когда-то блистательного Санкт-Петербурга»[ii], «королем журналистов», черпавшим информацию «из самых осведомленных правительственных и думских кругов»[iii]. Перед ним открывались двери кабинетов высокопоставленных лиц Российской империи. Среди друзей Руманова были государственные чиновники, аристократы, банкиры, юристы, философы, писатели, поэты, художники, актеры, музыканты и, конечно, журналисты. Он пользовался заслуженным авторитетом не только как профессионал высокого класса, но и как человек исключительной отзывчивости и доброты. Располагая значительными материальными средствами, помогал нуждающимся. «Вечно чарующий и ободряющий»[iv], Аркадий Руманов, по словам писателя Алексея Ремизова, «без всяких безобразий мог человека прославить и вывести на дорогу»[v].

В печальный октябрьский день проститься со старым другом пришли русские эмигранты Сергей Маковский, Юрий Анненков, Георгий Адамович, Борис Зайцев, Ирина Одоевцева... Уже не было в живых его петербуржско-парижских спутников – княгини Елены Юрьевич и великого князя Александра Михайловича, Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, Надежды Тэффи и Алексея Ремизова, Дона-Аминадо и братьев Александра и Николая Оцупов. Погибли в концлагере Илья Фондаминский и мать Мария – Елизавета Кузьмина-Караваева. В далекой Индии завершился земной путь духовного сподвижника художника Николая Рериха, а в Соединенных Штатах – друзей молодости, литераторов и журналистов Осипа Дымова и Леонида Галича (Габриловича)...

В момент ухода Аркадию Руманову было неполных 82 года. Незадолго до этого, 29 ноября 1958 г., друзья отмечали его 80-летие. В парижской квартире на улице Вожирар собрались соотечественники – философы, музыканты, художники, поэты «парижской школы» Александр Гингер, Анна Присманова, Татьяна Гревс, София Прегель, Виктор Мамченко, Владимир Смоленский... Звучали стихи, музыка, гости беседовали и веселились. Центром внимания был юбиляр. Из прочитанных ему посвящений особенно дорогим стал «Сонет» Николая Оцупа, напомнивший о царскосельском детстве и юности:

Аркадий Веньяминович Руманов,                     

Хоть Вам сегодня восемьдесят лет,           

Вы, как всегда, мечтатель и поэт...              

Как мой ушедший сверстник Жорж Иванов.

Все качества свои Вы сохранили.           

Всегда умно и никогда не зло    

Все сразу понимая без усилий,                                                                     

Для Вас я – мальчик (Коля). В мгле газет   

Вас Блок заметил, невских царь туманов,                           

Граф Витте Вас ценил, и, с нами канув       

В парижский омут, умница-эстет,     

Вы, тоже царскосел,  мне говорили:   

 – Еще России солнце не зашло, 

 «Отечество нам – Царское Село».

На юбилей откликнулись парижские и нью-йоркские газеты русской эмиграции, в равной мере подчеркивавшие роль юбиляра в истории русской журналистики и его человеческие качества. И хотя Руманов относился к журналистам, которые писали мало[vii], среди тех, с кем ему приходилось работать, он неизменно завоевывал симпатии как человек, обладавший исключительным журналистским чутьем и даром «быть "на ты" с самыми разными людьми и соединять самых разных людей, и в каждом – находить его "лучшее"»[viii]. Кроме того, по словам Сергея Маковского, Аркадий Руманов обладал редкостным умением «"поднять" новое ответственное дело без всякого тщеславия, оставаясь в тени, но чувствуя себя министром великой державы, имя которой – Пресса»[ix].

 Современники отмечали, что «профессия и титул "газетчика" не отдаляли А.В.Руманова от художественной литературы, в частности, от поэзии. Его дом всегда был открыт поэтам; здесь импровизировались литературные вечера»[x]. На протяжении всей жизни поэзия оставалась главной его привязанностью.

Узнав из газет о юбилее, сердечное письмо прислал Руманову парижский протоиерей Димитрий Соболев. Он вспомнил о своем сотрудничестве с популярнейшей дореволюционной газетой «Русское слово», петербургское отделение которой возглавлял Руманов, о работе под его руководством в парижской резистанской газете «Советский патриот». «Ото всего, что относилось к Вам, исходило от Вас в такой работе, я доселе сохраняю то, что физики зовут "остаточным последствием": это Ваш шарм тонкой, культурной и благородной личности. Спасибо Вам за Вас! Молитвенно хочу, чтобы Господь Бог продлил людям радость общения с Вами!», – писал протоиерей[xi].

Румановский «шарм тонкой, культурной и благородной личности» испытали на себе многие современники. Вспоминая своего «верного друга»[xii], Маковский писал, что когда среди писателей заходила речь о Руманове, они непременно улыбались. «Чуть снисходительно, быть может, но, конечно, – не злонасмешливо. Уж очень Аркадий Веньяминович – общий друг, ко всем благожелателен, умно и ласково отзывчив. С каким бы отвлеченным вопросом не прийти к нему (или по личному делу), тотчас весь насторожится, взволнуется сочувственно, все поймет с полуслова, готов долго "делиться мыслями". Словно случайный гость – самый близкий ему человек»[xiii].

Однако идеализировать образ Руманова, безусловно, не стоит. Как любой человек, и он не был свободен от всякого рода слабостей. Некоторые из них становились поводом для анекдотов[xiv]. Известны и негативные отклики. Их авторы – соотечественники, оставшиеся после революции 1917 г. в России. Это, в первую очередь, экономист Иван Озеров и литератор Корней Чуковский. Правда, питая к Руманову нескрываемое чувство враждебности, они «клеймили» его только в советский период. До революции же дарили книги с теплыми дружескими надписями, писали приветливые письма. Чуковский, например, в тридцати своих письмах 1905 – 1917 гг. неизменно признавался в любви и преданности Руманову и благодарил за то многое, что тот сделал для него[xv].

Весьма выразительный поэтический образ, дополняющий изобразительную иконографию Руманова, известную по произведениям художников Виктора Дени (1915), Михаила Линского (1920), Зинаиды Серебряковой (1928), Бенна – Бенжу Рабиновича (1942) и Александра Гефтера (1943), создал Михаил Струве в своем стихотворении по поводу румановского 70-летия.

Пальто широкое и нараспашку,

И толстый шарф зимой и в летний зной.

Но милый нрав и добрую замашку

Как описать ямбической строфой?

Так благостно, так, будто бы без цели

Сияют близорукие глаза.

И так не верится, что в этом теле

Порой шумит бурливая гроза.

И все-таки порой она вскипает

На краткий миг, как в ясный вешний день.

Умолк, и в путь. И вновь пола мелькает,

И теплый шарф, и шляпа набекрень...[xvi]

Сорок лет прожил Аркадий Руманов в эмиграции. В конце 1918 - начале 1919 г. через Гельсингфорс и Стокгольм он прибыл сначала в Лондон, где вошел в основанный эмигрантами Комитет Освобождения России, членами которого были П.Н.Милюков, М.И.Ростовцев, В.Д.Набоков. Спустя недолгое время обосновался в Париже, где по предложению П.Б.Струве первоначально заведовал «сношениями по русским делам со всей французской прессой»[xvii]. В Париже Руманов вел довольно активный образ жизни, периодически сотрудничая с такими изданиями, как «Борьба за Россию», «Числа», «Иллюстрированная Россия», «International Observer». Там он основал и возглавил журнал «Cinea» и литературное агентство «Selection», работал как юрист, создав вместе с московским нотариусом К.И.Тихомировым юридическое бюро. По словам самого Руманова, ряд дел он провел под руководством и при участии профессора барона Б.Э.Нольде. Будучи членом общества «Alhambra», немало личных средств вложил в создание немого фильма А.Ганса «Наполеон».

В конце 1920-х – начале 1930-х гг. в качестве статс-секретаря великого князя Александра Михайловича Руманов совершил поездки в США, Канаду, Абиссинию, где читал лекции о французской культуре и политическом состоянии Европы, а также записывал выступления Александра Михайловича на тему «Когда я был великим князем», изданные вскоре в виде воспоминаний. Самым тяжелым периодом парижской жизни Аркадия Руманова стали годы, предшествовавшие Второй мировой войне, оккупация гитлеровцами Парижа и послевоенная «холодная война». За это время из «блистательного» и преуспевающего человека он превратился в старика, который с каждым годом все больше походил на мудреца. По словам сына, его уже не интересовала мирская суета. «Все, что было связано с ней, казалось ему поверхностным. Теперь он всецело отдавался духовности, уделяя главное внимание голосу своего сердца»[xviii].

Если при жизни Аркадия Руманова имя его в эмигрантской среде было достаточно известным, то на родине за годы советской власти его успели подзабыть. Как ни странно, но ни в одном энциклопедическом справочнике (по Русскому Зарубежью, журналистике, литературе ХХ в.), ни даже в Еврейской энциклопедии нет хотя бы небольшого очерка о Руманове. Между тем масштаб его личности, место в истории русской культуры, взаимоотношения с современниками требуют восполнения этого пробела.

И все же имя Руманова в наше время, что называется, «на слуху». Его можно встретить в различных изданиях, таких, например, как труды об издательском предприятии Ивана Сытина[xix], в исследованиях историков России[xx] и историков литературы[xxi], в письмах[xxii], дневниках[xxiii], воспоминаниях[xxiv] современников. Встречается оно и на страницах художественной литературы – среди авторских посвящений, предваряющих стихотворные и прозаические произведения[xxv]. Руманов дорожил и посвящениями, и автографами на книгах[xxvi]. Сохранившиеся издания из национализированной советской властью румановской библиотеки содержат дарственные надписи Максима Горького, Александра Блока, Михаила Кузмина, Сергея Городецкого, Николая Морозова, Юлия Гессена, Николая Рериха и многих других. Немало книг с авторскими автографами появилось у него и в эмиграции.

Наиболее же беспристрастно имя Руманова упоминается ...в каталогах Государственного Русского музея. Дело в том, что в 1910-е гг. Аркадий Руманов считался одним из наиболее заметных петербургских коллекционеров художественных произведений. Его собрание, включавшее коллекции русского и зарубежного изобразительного искусства, портретной миниатюры немецких художников ХVIII в. и старинной нумизматики, имеющей «археологическую ценность», насчитывало сотни экспонатов[xxvii]. Достаточно сказать, что национализированные после эмиграции владельца произведения разошлись по 25 (выявленным на сегодняшний день) музеям бывшего СССР[xxviii]. Порядка 150 произведений хранится ныне в Санкт-Петербурге, в Государственном Русском музее[xxix].

Работа над научным каталогом собрания Русского музея способствовала обращению сотрудников к изучению истории бытования принадлежавших Руманову произведений и, разумеется, к уточнению биографии их владельца. Использование изобразительных и литературных материалов, различного рода документов из российских и зарубежных архивов позволило подготовить несколько публикаций, посвященных Аркадию Руманову[xxx], его взаимоотношениям с современниками[xxxi], его художественному и книжному[xxxii] собраниям. Обилие документов (в особенности, эпистолярных) вселяет надежду подготовить еще не одну публикацию.

Аркадий Вениаминович (Абрам-Исаак Бениамин) Руманов[xxxiii] родился 29 ноября 1878 г. в Царском Селе близ Петербурга[xxxiv]. Его отец – мещанин иудейского вероисповедания Бениамин Абрамович Руманов, приписанный к Троупянскому обществу Вилкомирского уезда Ковенской губернии, работал часовщиком, знал еврейскую  литературу и, как говорили, в свое время посетил палестинские земли[xxxv]. Мать – Года Моисеевна, урожденная Кальварская, всеобщая любимица, человек глубоко религиозный, пережила мужа лет на пятнадцать и ушла, когда почти все шестеро их детей имели свои семьи[xxxvi]. Отцовская мудрость и доброта матери заложили в детях ту основу, которая помогла им стать достойными и уважаемыми людьми. Доброту и любовь считал главными человеческими качествами старший сын – Абрам-Исаак (впоследствии назвавшийся Аркадием). «Самый большой грех, по его мнению, – ранить человеческую душу. Человек не должен никому даже невольно причинять зла», – повторял он, на протяжении всей жизни стараясь придерживаться этого правила[xxxvii].

Несмотря на то, что семья не отличалась боль-шим достатком, родители дали возможность Аркадию получить хорошее образование. Он учился в одной из лучших гимназий – Императорской Николаевской Царскосельской. Окончил ее золотым медалистом в 1896 г. По свидетельству одного из учителей, гимназист Руманов отличался «совершенно недюжинными способностями, был всегда безукоризненной нравственности»[xxxviii]. Желая «посвятить себя изучению медицины», в том же году поступил на медицинский факультет Московского университета. Прослушав лекции первых двух семестров, разочаровался в будущей профессии и в 1898 г. перевелся в Петербургский университет на юридический факультет.

Там его сокурсниками стали Александр Блок, будущий художник Анатолий Кайгородов, грузинский князь, впоследствии присяжный поверенный Варлаам Геловани, Григорий Ландау, с которым судьба сведет Руманова в эмиграции. Тогда же Аркадий познакомился и подружился с начинающим поэтом Леонидом Семеновым-Тян-Шанским – внуком известного географа и коллекционера художественных произведений. Вместе они посещали лекции ученых-филологов, участвовали в литературных кружках. Руманов, как и его друг, все больше тяготел к литературному творчеству. В значительной мере это и предопределило выбор им жизненного пути.

Весной 1902 г., получив свидетельство о прослушанных лекциях, Руманов отправился в Одессу сдавать государственные экзамены в Новороссийский университет. Спустя год, воспользовавшись предложением Константина Арабажина, возглавившего газету «Кавказские Минеральные Воды», молодой юрист оказался в Пятигорске в должности секретаря редакции этой газеты[xxxix]. Редакционная работа увлекла его, и с тех пор он «почти всецело посвятил себя литературному труду»[xl]. Помимо выполнения редакторских обязанностей Руманов время от времени писал статьи. В основном это были театральные рецензии.

Использовал он и свои юридические знания, став помощником присяжного поверенного Григория Гольберга[xli].

Вернувшись в Петербург, Руманов, непродолжительное время прослужив в должности секретаря редакции «Театральной России»,  перешел в газету «Биржевые ведомости», где совмещал обязанности корреспондента и помощника редактора вечернего выпуска.

Смена редакций начинающим журналистом была закономерной, ибо интересы его выходили далеко за пределы литературно-театральной направленности. Кроме того, Руманова, по словам Маковского, уже захватила «страсть к журнализму, к злободневным событиям, к политическому головокружению последних десятилетий Российской империи»[xlii].

Начиная с 1906 г., одновременно с работой в «Биржевых ведомостях», Руманов возглавил петербургское отделение «Русского слова» – одной из самых распространенных газет дореволюционной России. В этой газете он стал «пионером и создателем нового рода политической информации в европейском масштабе»[xliii]. Оставаясь на протяжении десяти лет на этом посту, Руманов считался «правой рукой» Сытина. Когда же в 1916 г. издатель приобрел популярный журнал «Нива» и «Товарищество издательского и печатного дела А.Ф.Маркс», то назначил Руманова директором журнала и одним из трех директоров «Товарищества...». Профессиональная карьера Аркадия Руманова складывалась очень удачно.

Стихотворение Анны Присмановой из ее книги "Соль" (Париж, 1949), посвященное А.В. и Л.Е. Румановым

Весьма показательно отношение Руманова к так называемому еврейскому вопросу в период Первой мировой войны. Об этом известно из опубликованной дневниковой записи петроградского городского головы И.И.Толстого за 18 сентября 1914 г.: «В 9 час. ко мне приехал Арк. Руманов, просидевший у меня до 12 час. Он говорил со мной о положении евреев и о необходимости обратить внимание на еврейский вопрос ныне же, пока не поздно. Он высказал мнение, что три меры могли бы быть приняты немедленно, причем произвели бы самое благоприятное впечатление: 1) разрешение селиться в сельских местностях (без уничтожения пока черты оседлости), 2) уничтожение или хотя бы увеличение %-ной нормы в учебных заведениях и 3) дарование временного права жительства евреям, бежавшим из местностей, где происходят военные действия. Он говорит, что самый умный из теперешних министров, Кривошеин (кстати, сам еврейского происхождения), сознает опасность антисемитизма и предвидит самые роковые осложнения после окончания войны»[xliv].

Несмотря на постоянную загруженность, Руманов неизменно откликался на просьбы, вне зависимости от того, касалось ли это частных лиц или организаций, евреев или неевреев[xlv]. Любопытна характеристика Руманова философом Василием Розановым, известным своим пристрастием к еврейской теме: «Лично я от евреев только прекрасное видел, и, например, отношение ко мне Руманова из "Русского слова" (Аркадий Вениаминович) – удивительно по тонкости и деликатности: и я не забуду, как этот еврей по телефону говорил мне поддерживающие и укрепляющие слова (в пору полемики с Пешехоновым)»[xlvi].

Руманов обладал удивительной способностью, сближаясь с разными людьми, проникаться их взглядами и подходом к жизни.  С евреями он был евреем, с православным – православным, и в этом не было никакого притворства. Он всегда оставался самим собой.

Долгие годы его жизнь состояла из внутренней, мало кому известной, и внешней, яркой и преуспевающей. Утрата в 1934 г. младшего брата[xlvii] и в 1939 г. – жены[xlviii], оккупация Парижа нацистами, преследование евреев гитлеровцами и, вследствие этого, мучительные переживания обратили Аркадия Руманова к «неустанной борьбе» с самим собой, «со своим прошлым, со своим эгоизмом»[xlix]. Об этом состоянии свидетельствует его письмо Дмитрию Мережковскому, написанное в начале 1941 г. В нем он размышляет о себе: «Упивался своим Царским Селом (где я родился), упивался Пушкиным, Достоевским, Розановым, Мережковским, своей любовью к "Прекрасной Даме" и ...деньгами, которые давали возможность всем "упиваться", а не творил своей Личности. Рядом была "Божья душа", которой тоже упивался для себя самого. Знал, где раки зимуют, а не думал о том, где придется самому зимовать. Впервые теперь почувствовал потребность быть верным неземному и ловлю последние минуты жизни, чтобы спасти свою душу»[l].

И лишь новая семья[li], появление в ней сына[lii], страстное желание вырастить из него человека – все это на фоне общего подъема, обусловленного победой во Второй мировой войне, в которой главная роль принадлежала соотечественникам, вернули Руманову интерес к жизни. Он вновь занялся любимым делом – стал работать секретарем редакции резистанской газеты «Русский патриот» (позднее – «Советский патриот»). Когда в 1946 г. в Париже оказались советские писатели Илья Эренбург и Константин Симонов, организовал встречу с ними у себя на квартире, пригласив почти всех друзей – членов «Объединения русских писателей во Франции». Но вскоре началась «холодная война». Французские власти ликвидировали «Советский патриот», распался его коллектив... Аркадий Вениаминович отошел от всех общественных и политических дел и полностью погрузился в свой духовный мир. Теперь он был свободен от всякой мирской суеты. Его внутренняя и внешняя жизни, столь долгие годы существовавшие как бы сами по себе, наконец соединились. Не придавая значения своему внешнему облику, он выглядел как бедный старик. Вместе с тем внутренне оставался таким же активным: его по-прежнему трудно было удержать на месте, он так же навещал друзей, радовался их успехам и огорчался неудачам.

Воспитанный в иудаизме, Руманов хорошо знал и основы христианства. Как известно, сущность обеих религий заключается в провозглашении единого Бога. Бог – это Единство, а Единство – это Любовь, поскольку Любовь – прежде всего ощущение единения, когда «другой» становится «своим». Это понимание лежит в основе подлинной духовности, которая по существу выражается во всех религиях. Быть может, именно оно и облегчило Руманову решение о переходе в православие. А может быть, православие было необходимо ему для карьеры, или была другая причина – нам не известно. В 1912 г. он крестился. Обряд свершился 27 июня в столичном Исаакиевском соборе. Внешнюю значимость этого события подчеркивает место крещения (главный православный собор Российской империи) и выбор воспреемника. Им стал действительный статский советник, бывший член Государственной думы Владимир Хвощинский[liii]. Однако спустя шесть лет, заполняя опросный лист для получения заграничного паспорта, в графе «религия» Руманов уверенно написал: «иудейская»[liv]. Дело в том, что любящий свою глубоко религиозную мать Аркадий Вениаминович счел для себя необходимым читать кадиш над ее могилой. Однако ему как крещеному это было запрещено. Тогда в присутствии раввина и всех родственников он предъявил документ, подтверждающий отказ от православия и принятие снова иудаизма, и прочитал с разрешения раввина поминальную молитву. Похоже, и факт крещения, и отказ от него не стали достоянием широкой общественности, хотя, безусловно, в определенных кругах об этом было известно. Тем не менее можно утверждать, что частное отношение иудеев и христиан к крестившемуся Руманову после 1912 г. не изменилось. Когда спустя десятилетия в помощи нуждался он сам, ее оказывали все, он же с достоинством принимал ее.

Представляется, что Руманов был не столько религиозным, сколько духовно настроенным человеком. По существу, у него   была своя вера, соединившая иудаистский и христианский подходы к Богу и его собственный, личный обряд. Как православный он молился, стоя на коленях, но произносил свои молитвы на иврите. С улыбкой говорил, что на этом языке ему легче беседовать с Богом.

_______________________________________________

[1] Автор глубоко признателен Даниилу Аркадьевичу Руманову (Париж) за постоянную поддержку и неизменное внимание к работе над темой, за ценные замечания при подготовке статьи, а также за предоставленные документальные, литературные и изобразительные материалы.

[2] Жерби А. Памяти А.В.Руманова // Русская мысль. 1960, 1 ноября.

[3] Выражение Кирилла Померанцева. См.: Померанцев К. Сквозь смерть: Воспоминания. Overseas Publications Interchange Ltd., [1986]. С.123.

[4] Старые друзья А.В.Руманова. Скончался А.В.Руманов // Новое русское слово. 1960, 21 октября.

[5] Слова из дарственной надписи Г.К.Лукомского А.В.Руманову от 21.01.1909 г. на обороте акварели Лукомского «Внутренность Шартрского собора», до революции принадлежавшей Руманову. С 1931 г. произведение хранится в собрании Дальневосточного художественного музея, Хабаровск.

[6] Ремизов А.М. Петербургский буерак. Париж, 1981. С.59.

[7] «Сонет» Н.А.Оцупа приводится полностью. Публикуется впервые. Автограф хранится в архиве Д.А.Руманова, Париж.

[8] Статьи и интервью А.В.Руманова печатались в газетах, с которыми он сотрудничал. Единственной написанной им книгой стала брошюра «Священник Г.С.Петров, член Государственной думы. Биография и история ссылки в монастырь» (М.: Типография Т-ва И.Д.Сытина, 1907). Некоторые воспоминания Руманова о его современниках вышли в свет уже после смерти автора (см.: «Время и мы». Нью-Йорк, Иерусалим, Париж. 1987. № 95). Стихотворения еще ждут своей публикации.

[9] Маковский С. К восьмидесятилетию журналиста // Русская мысль. 1958, 4 декабря.

[10] Там же.

[11] Х.Е. 80-летие А.В.Руманова // Русские новости. 1958, 5 декабря.

[12] Соболев Д. Письмо А.В.Руманову, 09.12.1958 г. // Архив Д.А.Рума-нова, Париж.

[13] Так неоднократно называл А.В.Руманова С.К.Маковский. Весьма показателен автограф Маковского от 24.04.1951 г. на его книге «Круг и тень. Пятая книга стихов». Париж: Рифма, [1951]: «Верному другу Аркадию Вениаминовичу Руманову, сказавшему мне за полвека так много нужных слов, правда которых звучит "где-то за словом"». Книга хранится в библиотеке Д.А.Руманова, Париж.

[14] Маковский С. Указ соч.

[15] Например, один из анекдотов записал в своем дневнике 20.12.1923 г. К.И.Чуковский – о том, что Руманов якобы продал «два астральных русских парохода какой-то республике. "Астральных" потому, что их нигде не существовало. Они были – миф, аллегория, но Руманов знал на них каждый винтик и так описывал покупателям, что те поверили» (Чуковский К.И. Дневник 1901–1929 гг. М., 1997). Другой анекдот – о том, как будучи уже в эмиграции, Руманов предложил великому князю продать императору Абиссинии (православному христианину) «"ключи" от Гроба Господня», – приводит К.Померанцев (Указ. соч. С.121). «"Ключи", то есть соответствующая грамота, по традиции хранилась русским императором, а после революции и убийства царской семьи оказалась у Александра Михайловича, одного из ближайших родственников убитого государя» (Там же). Эта же история в изложении самого Аркадия Руманова опубликована в «Воспоминаниях об отце – Аркадии Вениаминовиче Руманове» Д.А.Руманова (Н.К.Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры // Сб. ст. Одесса, 2001). Анекдотичные ситуации, связанные с Румановым, с его умением «достать луну с неба» рассказывает И.Одоевцева (Одоевцева И. Бывшие встречи, бывшие дружбы... // Русская мысль. 1960, 22 ноября).

[16] Об этом в докладе Е.П.Яковлевой «А.В. Руманов и К.И. Чуковский. К истории взаимоотношений». Прочитан 26.11.1999 г. на Научной конференции, посвященной А.А.Блоку. СПб, Музей А.А. Блока.

[17] Стихотворение М. Струве «А.В. Руманову» датировано 29.11.1947 г. Автограф хранится в архиве Д.А.Руманова, Париж.

[18] Руманов А. Биография // Журнал любителей искусства. 1997. № 8–9. С. 112.

[19] Руманов Д.А. Указ. соч. С.149.

[20] Основные монографии: Диннерштейн Е.А. И.Д.Сытин. М., 1983;   Рууд Ч. Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин. М., 1993.

[21] Например, Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. С.Ю. Витте-мемуарист. СПб., 1994; Ананьич Б.В., Ганелин Р.Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999.

[22] В первую очередь блоковедов (Орлов Вл. Гамаюн. Л., 1978, Турков А. Александр Блок. М., 1969 и др.). Об их трактовке личности А.В. Руманова – в статье Е.Яковлевой «Блок и А.В.Руманов» в сб.: Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып.IV: Музей-квартира А.А.Блока: Материалы научных конференций. СПб, 1999.

[23] В письмах Л.Н.Андреева, А.А.Блока и комментариях к ним.

[24] В дневниках А.А.Блока, И.И.Толстого, З.Н.Гиппиус и др.

[25] В воспоминаниях Н.Валентинова, Вл.Пяста, Дона-Аминадо, К.Д.По-меранцева, В.Д.Семеновой-Тян-Шанской и др.

[26] Например, стихотворения З.Н.Гиппиус, Вл.Пяста, С.К.Маковского, И.Одоевцевой и других поэтов. Н.А.Тэффи посвятила Руманову рассказ «Бабья книга».

[27] Об этом свидетельствует, например, письмо А.В.Руманова  М.А.Во-лошину с просьбой к поэту поставить автограф на его новой книге (Руманов А.В. Письмо М.А.Волошину, 30.12.1911 г. // РО ИРЛИ. Ф.562. Оп.3. Д.1042).

[28] Об этом см. публикации Е.П.Яковлевой: К вопросу о судьбах национализированных коллекций 1910-х годов: Собрание А.В. и Е.Л. Румановых // Государственная Третьяковская галерея, Объединение Магнум Арс. IV научная конференция «Экспертиза и атрибуция произведений изобразительного и декоративно-прикладного искусства». М., 24–26 ноября 1998 [стендовый доклад]; Художественное собрание А.В. и Е.Л. Румановых как источник музейных поступлений // Художественные коллекции музеев и традиции собирательства: VI научные Боголюбовские чтения, посвященные 175-летию со дня рождения А.П.Боголюбова, основателя Радищевского музея. Саратов: Слово, 1999. С.57–71; А.В.Руманов – петербургский коллекционер и меценат // Первые Третьяковские чтения «Меценат. Коллекционер. Музей. Меценатство как явление мировой культуры XIX–XX веков». М.: ГТГ, 16 февраля 2000 г. (доклад); О петербургском собирателе А.В.Руманове и судьбе его художественных коллекций // Н.К.Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры. С. 172–188.

[29] Их перечень см. в статье Е.П.Яковлевой «О петербургском собирателе А.В.Руманове и судьбе его художественных коллекций». С.187–188. Первую выставку произведений, принадлежавших А.В.Руманову, организовал на материале собственных фондов Омский музей изобразительных искусств им. М.А.Врубеля (см.: буклет «Собиратель Аркадий Вениаминович Руманов». Омск, 2001).

[30] Об этом см. публикации Е.П.Яковлевой: Из истории коллекций Русского музея: Собрание А.В.Руманова // Конференция, посвященная итогам научно-исследовательской работы ГРМ за 1997 г.: Тезисы. СПб.: ГРМ, апрель 1998. С.17–19; Произведения Н.К. Рериха в дореволюционном собрании А.В. и Е.Л. Румановых // Конференция, посвященная итогам научно-исследовательской работы ГРМ за 1998 г.: Тезисы. СПб.: ГРМ, апрель 1999. С. 34–35.

[31] Первой стала публикация Е.П.Яковлевой «Русское зарубежье: Аркадий Вениаминович Руманов», включающая биографию Руманова, его стихотворения и стихотворные посвящения, адресованные ему (Журнал любителей искусства. 1997. № 8–9. С.109–115).

[32] Например, с А.А.Блоком (см. примеч. 22), К.И.Чуковским (см. примеч. 16), Н.К.Рерихом (Яковлева Е.П. Н.К.Рерих и А.В.Руманов // Наследие Рерихов – достояние всего человечества: Международная юбилейная научная конференция. М.: Государственный музей Востока, 5–8 октября 1999 г.[доклад]), А.И.Куприным (Перова Н.Ю. А.В.Руманов и А.И.Куприн. К истории взаимоотношений [рукопись]).

[33] Конова Л.С. Библиотека А.В.Руманова // Труды Государственного музея истории Санкт-Петербурга. Вып. IV. С.246–252.

34 О происхождении своей фамилии А.В.Руманов рассказывал сыну следующую версию. У его деда Абрама было пятеро сыновей, которые, желая избавиться от воинской повинности, с помощью раввина получили разные фамилии. Один (Бениамин) стал Румановым, другой – Файнбергом, третий – Карпом (или Карповым). Фамилии двух других братьев отца он не запомнил.

35 Судя по «Свидетельству об успехах, прилежании и поведении ученика мл<адшего> отд<еления> пр<иготовительного> класса Императорской Николаевской Царскосельской гимназии Руманова Абрама Исаака за 1886/87 учебный год», в указанный период семья проживала в Царском Селе в доме Головань на Стесселевской улице (РГАЛИ. Ф.1694. Оп.1. Ед.хр.1. Л.1).

36 Согласно семейным преданиям, Бениамин Руманов интересовался идеей создания еврейских поселений на палестинских землях. По-видимому, с этой или какой-то иной целью он еще юношей отправился в Палестину, но там его «обжулили», и он вернулся домой.

37 Сведения о близких родственниках А.В.Руманова любезно предоставлены его племянницей – г-жой Миррой-Рене Леоновной Виссон (США), за что автор выражает глубокую признательность. Года Моисеевна Руманова умерла 06.01.1917 г. в Петрограде. Похоронена на Царскосельском еврейском кладбище (ныне Преображенском).

38 Руманов Д.А. Указ. соч. С.161.

39 <Мухин Ар.?> Письмо В.Л.Серегеевичу от 04.08.1898 г. // ЦГИА СПб. Ф.14. Д.35815. Л.107.

40 Подробнее см.: Перова Н.Ю. А.В.Руманов в газете «Кавказские Минеральные Воды». Начало журналистской деятельности // Н.К.Рерих и его современники: Коллекции и коллекционеры. С.163–171.

41 Руманов А. Указ соч. С.112.

42 Судя по «Списку присяжных поверенных округа С.-Петербургской судебной палаты и их помощников к 31 января 1914 г.» (СПб, 1914. С.68), официально Абрам Вениаминович Руманов зачислен в помощники присяжного поверенного Г.А. Гольберга 12.05.1907 г.

43 Маковский С. Указ. соч.

44 Руманов А.В. [Автобиография] // РО ИРЛИ. Ф.377. Оп.7. Д.3115.

45 Толстой И.И. Дневник. 1906–1916. СПб., 1997. С.551.

46 Просьбы носили самый разнообразный характер. Так, например, секретарь Центрального комитета Еврейского колонизационного общества С.Я.Яновский просил А.В.Руманова завершить начатое им дело: «помочь <…> Гите Викторовне Хаскиной получить, взамен назначенной ей высылки под надзор полиции, заграничный паспорт» (Надпись на обороте визитной карточки С.Я.Яновского <б/д>. РГАЛИ. Ф.1694. Оп.1. Ед. хр. 729. Л. 71 об.).

47 Розанов В.В. Письмо М.О.Гершензону <от 1912 г.>. Переписка В.В.Розанова с М.О.Гершензоном: 1909–1918 // Новый мир. 1997. № 3. С.234–235.

48 Женни Лазаревна (Евгения Львовна) Руманова, урожденная Штембер (1883–1939), пианистка.

49 Моисей (Михаил) Вениаминович Руманов (1889?–1934).

50 Руманов А.В. Письмо Д.С.Мережковскому от <начала 1941 г.> // Архив Д.А.Руманова, Париж.

51 Там же.

52 Вторая жена А.В.Руманова – Лия (Лидия) Ефимовна Руманова, урожденная Цинн (1897–1983).

53 Даниил Аркадьевич Руманов. Родился в 1936 г. в Париже. Специалист по индуистским духовным учениям. Окончил юридический и экономический факультеты, Высшеe коммерческоe училищe, Школу восточных языков. В 1959 г. посетил Индию с целью подготовки диссертации на тему «Экономическое развитие малоразвитых стран». После возвращения в Париж изучал санскрит в Сорбонне. Работал на различных торговых предприятиях, в 1969 г. открыл собственную фирму по импорту ремесленных изделий из Индии и стран Дальнего Востока. Возглавлял несколько фирм. Издавал журнал «Психология». В 1986 г. в Сорбонне защитил докторскую диссертацию, посвященную философии индийского модерниста Свами Праджнанпада (опубликована в трех томах издательством «La Table Ronde»). Автор книг об индуистской духовной традиции и философии Свами Праджнанпада. Живет и работает в Париже.

54 Об этом см.: ЦГИА СПб. Ф.19. Оп.127. Д.2719. Л.48 об.–49.

55 Руманов Аркадий Вениаминович. Личное дело. 22.11.1917 г. ЦГА СПб. Ф.80. Оп.154. Д.3284. Л.2. Автор выражает признательность Л.А.Малашевской за предоставленные сведения.