Помощь врачам – жертвам войны и преследований
Началась эта работа еще в 1933 г. с помощи студентам-медикам, которые из-за антисемитизма не смогли завершить медицинское образование в высших учебных заведениях стран Восточной Европы. Наступившие в тот момент финансовые ограничения лишили их помощи со стороны семьи и поставили в тяжелое материальное положение. Франция их приняла. Они могли здесь жить и учиться, но не имели права работать и зарабатывать на жизнь.
Дирекция ОЗЕ в Париже решила выдавать медикам двух последних курсов ежемесячное пособие. Комитет по распределению представленных им ОЗЕ средств был избран среди самых заинтересованных студентов. Во главе его стоял доктор Илья Львович Ольшвангер, которого в течение 16 лет существования комитета сменяли другие члены Экзекутивы (Исполнительного комитета. – М.П.) – доктора Кремер, Фаерман, Якир и др.
Во Францию, в большинстве случаев при содействии ОЗЕ, приехало довольно большое количество врачей. Растерянные, выбитые из колеи в чужой стране, часто не знавшие ее языка и законов, они, естественно, искали в ОЗЕ моральной поддержки и материальной помощи. И эту помощь им оказывал Отдел помощи врачам – «Энтр-эд-медикаль».
Деятельность ЭЭМ менялась в связи с изменением общих политических событий. Но перед ней всегда стояла трудноразрешимая проблема – будущее врачей-беженцев. Что ждало их во Франции или в стране новой эмиграции, к которой они готовились? Что сделать, чтобы они могли в будущем, не теряя времени, обеспечить существование своих жен и детей, пользуясь профессиональными знаниями, на приобретение которых они потратили столько энергии, средства и молодые годы жизни? Иностранцы, окончившие медицинский факультет за границей и даже получившие диплом во Франции, не имели права практики в этой стране. От них требовались диплом французского бакалавра и натурализация – иными словами, пять лет пребывания в стране. Только тогда их допускали к экзамену, дававшему право получения так называемого «государственного» диплома и право практики.
Трудно представить себе врача, обремененного семьей, практиковавшего в своей родной стране иногда уже четверть века, а то и больше, который решился бы засесть за учебник географии, за решение алгебраических задач или за сочинение о лирике в поэзии Виктора Гюго. На какие средства жить и учиться?.. Но находились смельчаки, которые, поддерживаемые ЭЭМ, преодолевали все трудности и препятствия и приступали к такому экзамену. Им ЭЭМ выдавал специальную стипендию и учебные пособия, оплачивал их подготовительные курсы, печатание тезы и т.п. В результате, ценою усиленного труда, врачи этой категории получали все права и окончательно обосновывались во Франции. Их, правда, было немного.
Руководители ЭЭМ чутко прислушивались к нуждам врачей и реагировали на них созданием самой разной помощи. Так, узнав о призыве Министерства колоний к французским врачам принять свободные посты в отдаленных французских колониях, дирекция ОЗЕ вошла в переговоры с властями о допущении на эти посты бесправных иностранных врачей. В результате человек 20 евреев-иностранцев были устроены на государственную службу с правом частной практики среди местного населения. После пяти лет работы в колониях, эти врачи имели право вернуться во Францию, получить французское гражданство и право на известные льготы для получения «государственного» диплома. На собранные в колониях средства они открывали кабинеты в Париже или в провинции.
К другой группе относились врачи, большей частью обремененные семьями, которые вынуждены были отказаться от звания врача и искать заработков. При содействии ЭЭМ они научались какой-нибудь специальности, более или менее близко стоящей к медицине («парамедикаль»), дающей право на работу во Франции. Им ЭЭМ помогал научиться массажу, гимнастике, медицинскому педикюру, кустарному производству различных фармацевтических продуктов «красоты» – мази для лица и рук, средства для ращения волос и т.п.
Были и такие врачи, которые колебались, присматривались к ходу событий, прежде чем принять окончательное решение. Но большинство из них ждало возможности дальнейшей эмиграции – в Канаду, Австралию, Южную Америку, а чаще всего в США. Попасть в Палестину в то время было почти невозможно.
Ждать получения визы, особенно в США, приходилось подолгу – иногда год и два. Чтобы врачи не теряли времени и – что еще важнее – чтобы томительное ожидание, неизвестность будущего, неуверенность в возможности осуществления планов и бездеятельность не деморализовали окончательно подавленных и морально пришибленных эмигрантов, ЭЭМ открыл для них вечерние курсы английского языка, где желающие одновременно готовились к пред-стоящему по приезде в страну эмиграции медицинскому экзамену, без которого в большинстве заокеанских стран врачи-эмигранты не имели права практики. С такой подготовкой эти врачи приступали к экзаменам и к работе вскоре по приезде в чужую страну.
Так работал отдел помощи врачам при ОЗЕ в Париже до начала войны. Одни врачи уезжали, другие приезжали. Особенно много приехало в 1938 г., после захвата Гитлером Австрии. Количество врачей, опекаемых ЭЭМ, росло и с ростом популярности организации. Довоенные архивы ОЗЕ были захвачены оккупационными властями или уничтожены самими сотрудниками ОЗЕ из предосторожности, и теперь трудно сказать, скольким врачам ЭЭМ помог за довоенный период. Приблизительно их было человек 300, а с членами семей – 450–500.
Деятельность ЭЭМ продолжалась и во время оккупации и после окончания войны, но носила уже другой характер.
С первых дней объявления войны немецкие и австрийские подданные во Франции жили под угрозой интернирования во французские лагеря. Но французские власти принимали гарантию ОЗЕ в политической лояльности отдельных лиц, и таким образом ЭЭМ освобождал их от интернирования. Когда же эта мера приняла массовый характер, ОЗЕ открыло специальный подотдел под руководством госпожи Грумбах, очень влиятельной в то время и пользовавшейся большим доверием и уважением политической деятельницы. Благодаря вмешательству ЭЭМ многие врачи, подданные вражеских стран, не попали в лагеря или освобождались оттуда. Это помогло им впоследствии, на свободе, легче защищать себя, укрыться и избегнуть опасности депортации.
Во время оккупации немецкими войсками Парижа, в первые ее дни, дирекция ОЗЕ, а с нею и ЭЭМ, переехали в Виши, но ненадолго. В течение всех лет оккупации ОЗЕ приходилось перекочевывать с места на место, из одного города в другой. В Виши евреям нельзя было оставаться из-за близости правительства Петена; в Монпелье после оккупации так называемой свободной зоны – из-за возможности высадки Армии Освобождения; из департамента Канталь пришлось перекочевать в Шамбери (От-Савуа), потому что префект не желал иметь в своем департаменте «бандитов», т.е. евреев и их организацию. Но при каких трагических обстоятельствах ни кочевал бы ЭЭМ и где бы этот отдел ни устраивался хотя бы на короткое время, нуждающиеся в его помощи врачи находили его. Часто ЭЭМ при помощи сети сотрудников ОЗЕ, работавших во всех департаментах Свободной зоны Франции, сам разыскивал врачей, нуждавшихся в его помощи. Если они прятались в какой-нибудь глухой деревушке, если они находили себе работу сторожа, дровосека, рабочего на ферме, они кое-как пробивались и больше всего нуждались в моральной поддержке, в сознании, что связь с ЭЭМ не порвана, и, если грянет беда, ЭЭМ позаботится об оставшихся в живых членах семьи и приютит их детей.
Работая в концентрационных лагерях Южной зоны Франции, сотрудники ОЗЕ привлекали к своей работе интернированных врачей. Как все нуждающиеся коллеги, они получали от ЭЭМ небольшое ежемесячное пособие, которое впоследствии позволило причислить их к списку сотрудников, требуемому правительством Виши, и таким образом спасти от депортации.
В лагере Гюрс удалось получить барак, в котором ЭЭМ оборудовал своего рода клуб, или, вернее, уголок для врачей, где они могли уединиться и на время отдохнуть от кошмара окружающей обстановки, почитать газету, поиграть в шашки. Эта моральная помощь интернированным врачам очень ценилась ими.
Позже, в 1943 г., когда среди интернированных стали все больше появляться больные, страдавшие от голода, ЭЭМ оборудовал в лагере Гюрс специальную кухню для врачей. Это с трудом осуществимое в то голодное время, довольно примитивное усиленное питание все же спасло многих врачей от голодной смерти.
Во время оккупации существовали также так называемые «трудовые лагеря». Оттуда, под ответственность дирекции ОЗЕ, можно было нанимать работников бюро или сельскохозяйственных рабочих в детские дома. ОЗЕ и здесь выручило нескольких врачей. Вообще оно было начеку и не упускало ни одного случая, ни одной возможности облегчить горькую участь еврея-врача. Так, например, получив однажды из какой-то глухой деревни просьбу о помощи от врача, отца двух детей, не имевшего средств к существованию, руководители ЭЭМ были поражены жизнеописанием просителя. Было ясно, что проситель – очень скромный молодой ученый. Его вместе с семьей немедленно переселили в Монпелье, где среди профессоров медицинского факультета было немало участников Сопротивления. ЭЭМ предоставил ему стипендию, а медицинский факультет – возможность продолжить свою научную работу и, до некоторой степени, защиту от преследований. Сейчас же после освобождения Франции он занял высокий пост в Сорбонне и издал свой научный труд. Были и другие стипендиаты, даже среди студентов-медиков, которым ЭЭМ помог во время оккупации и преследования евреев сдать при медицинском факультете в Монпелье экзамены и получить диплом врача.
Параллельно с легальной работой ЭЭМ во время оккупации вел усиленную подпольную деятельность. Посыпались ежемесячные почтовые мандаты по фальшивым именам во все концы южной зоны Франции, уже оккупированной немецкими войсками; выдавались фальшивые документы; платились большие суммы за нелегальный переход границы врачами (в Швейцарию или в Испанию). А тем, кто в средствах не нуждался, ЭЭМ представлял «пассеров» (проводников), к которым ОЗЕ приходилось непрерывно прибегать для спасения детей.
После окончания войны и освобождения Франции от оккупационных войск в Париж хлынула волна пострадавших евреев, а среди них и врачей. Кого только среди них не было! Французы и иностранцы, молодые и старые, больные и здоровые, но измученные преследованиями и постоянной угрозой депортации, изнуренные голодом и холодом, годами прятавшиеся в подвалах, на чердаках и в темных углах. Были и спасшиеся от смерти в немецких лагерях, потерявшие близких, потерявшие все, что у них было и чем они жили до войны. Почти все они были подавлены пережитым и далеко не готовы начать жизнь сначала...
Сотрудники ЭЭМ встречали их с распростертыми объятьями, радуясь каждому спасшемуся от гибели врачу, стараясь помочь им как можно скорее вернуться к нормальной жизни и работе. В этот период каждому врачу предоставлялись средства к существованию; им покупались нужные вещи; их посылали в дома отдыха; их лечили, разыскивали членов их семей (через ОЗЕ в Швейцарии), им, по возможности, ни в чем не отказывали.
В этот тяжелый период ЭЭМ начал помогать и вдовам врачей.
Французское правительство тоже очень сочувственно встретило пострадавших врачей. Французские граждане получили единовременно значительную сумму; для иностранцев был издан временный закон о допущении врачей, «оказавших услугу Франции», – воевавших в рядах участников Сопротивления, вернувшихся из немецкого плена или из депортации, – к сильно сокращенному экзамену по медицине. Предварительно требовалось сдать вместо французского диплома бакалавра экзамен по общей французской культуре и подать прошение о натурализации.
Если к медицинскому экзамену врачи, часто уже много лет практиковавшие, были более или менее готовы, то экзамен по общей культуре требовал подготовки – особенно у плохо владевших французским языком. На такую подготовку ЭЭМ давал нужные средства: расходы на жизнь, учебные пособия, оплату преподавателей. После получения государственного диплома и права практики ЭЭМ выдавал врачам комплект медицинских инструментов и ссуду, которую они обязывались выплачивать в течение двух лет. Ссуда позволяла им оборудовать, правда скромно, кабинет и приступить к работе.Среди врачей, приехавших во Францию после войны, было очень много поляков. Эвакуированные в начале войны советскими властями в глубь России, работавшие под конец войны как врачи в польских военных отрядах, они вернулись после окончания войны на родину в надежде найти свой дом и своих близких. Но большинство из них не нашли в разрушенной Польше ничего, кроме тяжелых воспоминаний о погибших. Естественно поэтому их стремление уехать «куда глаза глядят». Получив транзитную визу во Францию, они здесь много месяцев подряд – а то и год и два – выжидали визу в какую-нибудь страну эмиграции. Когда привезенных с собой средств не хватало больше на такое длительное пребывание во Франции без права зарабатывать на жизнь, врачи стали обращаться за пособием в отдел помощи эмигрантам при Кожазоре*, располагавшим предоставленными ему Джойнтом средствами. ЭЭМ за все время
своей деятельности ни от одной организации никакой субсидии не получал и только в 1946 г. вошел в переговоры с Кожазором, который согласился предоставить ему суммы для врачей-транзитеров. В первый же месяц отдел помощи транзитерам при ЭЭМ зарегистрировал 79 врачей, а вместе с членами их семей – 170 эмигрантов.
В ЭЭМ врачи-транзитеры встречались со своими коллегами, делились всякими сведениями, касающимися выбора страны эмиграции или получения визы, обсуждали сообща планы на будущее. При ЭЭМ в их распоряжении были библиотека и читальня, где имелись медицинские книги и журналы не только на французском, но и на польском, русском, немецком, английском и др. языках. В помещении ОЗЕ они могли прослушать доклад на интересующую их медицинскую тему или могли сами его прочесть. Так, следя за прогрессом в медицине, они не отставали от своих практикующих коллег, и их поддерживало сознание, что по приезде в страну эмиграции они смогут спокойно приступить к работе.
Если в Израиле требовался врач-специалист по той или иной отрасли, ЭЭМ помогал кандидату предварительно окончить соответствующий курс при медицинском факультете в Париже, оплачивая курсы, учебники и прочие расходы.
Возможностью специализироваться пользовались и врачи, получившие право практики во Франции или готовящиеся устроиться в Париже или в провинции. Вообще ЭЭМ всегда был готов прийти на помощь врачу при нарушениях его скромного бюджета, будь это болезнь, рождение ребенка, печатание диссертации или поездка в провинцию в поисках работы. ЭЭМ не имел ни в одной стране отделений. Если надо было помочь врачу, например в Швейцарии, это делалось через соответствующее отделение ОЗЕ. Таких случаев, правда, было немного.
Хочется верить, что разбросанные по всему свету сотни врачей, пользовавшиеся в свое время помощью Юниона ОЗЕ, оценили и не забыли его благотворную роль в тяжелую минуту их жизни.
___________________________
* «Энтр-эд-медикаль» (франц. entraide médicale) – букв.: «медицинская взаимопомощь»; впервые эта статья была напечатана в кн.: In Fight for the Health of the Jewish Peaple: 50 Years of OSE / Ed. Wulman L. N.Y., 1968. P.135–142; публикуется с незначительными редакторскими правками.
* Кожазор (COJASOR) – Еврейский комитет социального действия и реабилитации (Comité Juif d'Action Sociale et de Reconstruction). (Благодарим госпожу Danièle Bismuth за эту информацию. – Ред.).